КЛАД СО СГОРЕВШЕЙ МАНСАРДЫ
Гастарбайтер чуть не сорвал съемки сериала и отпуск директора музея
В центре Копенгагена сгорела мансарда. К величайшему сожалению ее жителей, как и жителей последних этажей дома. Но, к величайшему счастью Эби, режиссера с телевидения. И вовсе не потому, что он такой злорадный и вредный.
Даже, совсем наоборот – никто не помнил, даже чтобы он с кем-нибудь ссорился. Просто, Эби снимал для датского телевидения сериал, где по сценарию, на сгоревшей мансарде строители находят клад, припрятанный еще в годы войны. Строить декорации - слишком дорого, а тут случай помог. С местной властью удалось договориться, чтобы дали поснимать, а вот с музейщиками нет – директор Национального музея был явно не в духе, и деликатно отшил Эби, попросившего на денек для съемок что-нибудь из запасников, гарантируя полную сохранность. Пришлось срочно делать реквизитные подделки-побрякушки. Эффектного крупного плана с ними уже не получится... 
На следующий день Эби, прихватив с собой друга – инспектора криминальной полиции Петерсена в качестве консультанта, уже прыгал по наполовину переугленным балкам пола сгоревшей мансарды, где строители уже начали разбирать конструкции. Момент упускать было нельзя, и Эби решил начинать съемку завтра, а «клад», прихваченный с собой, с квалифицированной помощью Петерсена, спрятать уже прямо сегодня. Сказано – сделано. Петерсен показал, где обычно в старых квартирах находят клады, а Эби вынул несколько кирпичей из камина и водрузил шкатулку на место. Петерсен же внес свою скромную лепту, в виде ленточки с надписью «POLITI» поперек камина и поперек двери. А когда уходили, многозначительно сказал бригадиру строителей, чтобы в ту комнату не заходили и ничего там не трогали. Что и было исполнено рабочими, с точностью до наоборот. Ленточки и шкатулка остались на месте, но уже через два часа все знали, что в камине найден клад. Информация обрастала слухами – например, что утром приедет телевидение и музейщики, чтобы забрать сокровище.
Одному из работяг, Яцеку, эмигранту из одной бывшей соцстраны, это известие весь вечер не давало покоя. И после нескольких бутылок забористого датского пива, его совесть заснула крепким сном, полностью уступив место жадности, а вопрос «быть или не быть», кажется, витающий в воздухе датской столицы, приобрёл физические очертания. Тихой тенью он взобрался по лесам, нырнул под ленточку и опустошил тайник. С заветной коробкой за пазухой он взял «еще», чтобы отметить удачу, и понесся домой.
Утром, приехав с полным микроавтобусом съемочной аппаратуры, Эби очень быстро вспомнил те самые выражения и обороты, которые он слышал от русских коллег в таких случаях. Ночью кто-то спёр из камина реквизит, и надо было как-то выходить из положения. Петерсен сам вызвался помочь, и, написав бумагу, что лично гарантирует сохранность, выпросил-таки на полдня у директора музея настоящую старинную шкатулку и ювелирные украшения из запасника. Для их сохранности Управление выделило полицейского инспектора. Ганс, так его звали, отнёсся к делу ответственно – выходил из кадра только тогда, когда включалась камера. А потом, и сам поучаствовал в эпизоде. Когда съемку закончили и стали сворачиваться, сразу же , первым делом отправили на микроавтобусе Ганса со шкатулкой в музей. За руль сел ассистент Эби.
Тем временем, проснувшегося посреди дня с тяжелейшим похмельем Яцека, не стала мучить совесть. Его посетила крутая «измена». Постепенно вспомнил в деталях свой вчерашний «блудняк», он понял, что его «просчитают» на раз-два, от силы, к вечеру. Надо было срочно что-то делать. Бежать – нереально. Идти в полицию – стрёмно. Тут он что-то вспомнил про разговоры полицейского инспектора и режиссёра насчёт музейщиков. Ага! Вот он шанс! И, наспех одевшись, рванул со шкатулкой к метро, чтобы быстрее оказаться у Национального музея.
Петерсен, тем временем, действительно уже «просчитал», кто же был этот незримый ночной тать, спёрший реквизит. Задачка и впрямь была несложной. Не вышли на работу двое – один накануне повредил себе спину. Значит, совесть повредил себе второй. Его мысли прервал звонок на мобильный. Звонил директор музея.
- Петерсен? Как это понимать? Ко мне сейчас прибегает хранитель, и говорит, что вместо подлинников нам вернули какую-то немыслимо грубую подделку! У меня через два дня отпуск, уже куплены билеты до Милана. Но, видимо, вместо Альп и горных лыж меня ожидает крупный скандал и увольнение – у нас не Эрмитаж, и такие вещи не проходят бесследно!
- Понял… Сейчас я во всем разберусь и перезвоню Вам.
Петерсен набрал мобильник Ганса:
- Что там у Вас творится? Мне сейчас звонил директор музея, устроил скандал, что ему вернули подделку.
- Ничего не понимаю. Мы ещё только едем к музею, шкатулка рядом со мной, на сидении, ассистент за рулем. Будем минут через пять, просто застряли в пробках на Торвегаде и у Нюторв…
Петерсен тут же перезвонил директору музея, что, как раз скандал и увольнение у него точно отменяются, а вот Альпы с горными лыжами ещё вполне актуальны.
А вечером, уже на дружеской «поддаче», на все вопросы о дальнейшей возможной судьбе реквизитного воришки, Петерсен, посмеиваясь, только ответил:
- Если Бог хочет за что-то наказать человека, он делает его дураком. А дважды наказывать – это уже нечестно.
© Денис Садовский